Александр БУРДОНСКИЙ : «В книгах Дмитрия Гордона у каждого своя роль и своя правда, а кто убедительнее, кому поверить, а кому нет — читатель решает. Я сам читатель...»

Я, признаться, охотнее на интервью о театре соглашаюсь, чем о Сталине или обо мне как о внуке Сталина, потому что о своих постановках, о чужих, об актерстве, о режиссуре говорить часами могу — увлеченно, страстно, без умолку, а об Иосифе Вис­сарионовиче мне (к сожалению или, наоборот, к счас­тью?) особо сказать нечего. Все мои беседы на эту тему с журналистами однообразны: они к «потомку вождя» приходят и вопросы задают, а я объясняю, что ни­чем порадовать их не могу, и потому привычные односложные ответы даю: «Нет, не видел», «Не знал», «Не любил»... Убедить пытаюсь, что с юности, да даже едва ли не с детства, за право быть собой и самостоятельно, независимо от фамилии, происхождения, статуса, общественного мнения и еще чего бы то ни было, свою жизнь де­лать боролся, а мне — «по­чему фамилию вы сменили?».

Как говорится, так и живем, но Дмитрия Гордона запомнил я хорошо. Он тоже о деде и об отце спрашивал, однако так мастерски, так беседу выстроил, что мне приятно было и интересно: я без какого-либо напряжения с интеллигентным, профессиональным, под­готовленным визави общался — любящим свою работу и думающим. Дмитрий однозначно человек напряженного ума, способный не просто огромный объем информации в памяти держать, но и анализировать, использовать, нужным образом и в нужное время задействовать, причем о самых разных личностях — о деятелях культуры, политиках, ученых, спортсменах. Ощущение было, что я на исповеди нахожусь, поэтому еще раз хочу благодарность свою выразить.

Я с удовольствием те две книги — сборники его интервью — прочел, которые Гор­дон при встрече мне подарил, и, признаться, читал бы еще, будь их больше: это не лесть. Кто из его собеседников заинтересовал? Пожалуй, в первую очередь, люди моей профессии, знакомые и незнакомые — по духу они мне все-таки ближе, чем государственные мужи.

Меня всегда занимало, что о самом искусстве и о себе в искусстве думает тот, кто это искусство создает, — я ведь уже говорил Дмитрию в интервью, что, увидев гениальную Уланову в балете Глиэра «Красный мак», настолько ею увлекся, что стал о ней газетные статьи собирать, книги воспоминаний читать, какие-то ее высказывания, мысли, связанные с ней различные истории искать... Собственно, этот балет и спектакль «Учитель танцев» с Зельдиным не просто на выбор профессии — на жизненный выбор мой повлияли, о котором я никогда не жалел и жалеть не собираюсь, а вот многочисленные «сказки» о моей семье, которые сейчас кем только под видом документальных хроник и научных трудов ни пишутся, так меня не увлекают.

Что было, то было, история, как бы ни старались историки объективной ее сделать, субъективна, и сколько людей — столько и мнений: у меня свое видение и понимание событий, свидетелем и участником которых стать довелось, а кто-то, может, по-другому все представляет. Вот для того такие книги, как Дмитрием Гордоном написанные, и нужны — там у каждого своя роль и своя правда, а кто убедительнее, кому поверить, а кому нет — читатель решает. Как зритель, который масштабную постановку со множеством актеров смотрит — талантливых и не очень, гениальных и таковыми себя считающих, в историю своего века вошедших или только десятилетия.

Желаю Дмитрию интереса к жизни и к профессии не терять и как можно дольше не знать, что такое усталость. Не только физическая — главное то, что любишь, делать не уставать, а для этого необходимо, чтобы нужным и востребованным оно было.

Ну а читателям советовать что-либо не берусь. Я сам читатель и жду возможности интервью со мной в новой книге Гордона прочесть — еще раз вспомнить многое, пережить и себя со стороны оценить. Быть может, сам себе удивлюсь и что-то новое о себе узнаю — открытия совершать никогда не поздно...